В тот день казнь над петрашевцами, в числе которых был и писатель Ф. М. Достоевский, не состоялась. Это мучительное ожидание собственной смерти Достоевский пронес через всю свою жизнь.
Кружок петрашевцев существовал недолго — с 1845-го по 1849 год. Их встречи посещали в основном молодые люди: офицеры, чиновники, студенты, литераторы. Среди них были Ф. М. Достоевский, В. Н. Майков, А. Н. Плещеев, М. Е. Салтыков-Щедрин. Позднее к петрашевцам примкнули А. И. Пальм, Н. П. Григорьев, И. М. и К. М. Дебу, П. А. Кузьмин, Ф. Н. Львов, И. Л. Ястржембский.
Петрашевцы изучали экономические и политические теории (прежде всего, Ш. Фурье), критиковали общественно-политический строй Российской империи, обсуждали пути его изменения, попытались создать библиотеку из запрещенных в России книг иностранных авторов. А чтобы пропагандировать материалистические и демократические идеи, утопический социализм, участники кружка составили и издали энциклопедический справочник «Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка». Этим трудом петрашевцы стремились показать, что обновление обветшалых форм жизни — необходимое условие всякого истинно-человеческого существования.
На суде «Дело Петрашевского» рассматривалось в глубокой тайне. Его представили как серьезный политический заговор, по своей корысти сравнимый с неудавшимся государственным переворотом декабристов. Всех обвиняемых посадили в одиночные камеры Петропавловской крепости. В ноябре того же года им было предъявлено обвинение. Почти всем осужденным поставили в вину распространение письма Белинского, которое «наполнено дерзкими выражениями против православной церкви и верховной власти» и недоносительство о проходивших собраниях на квартире Петрашевского.
Михаила Петрашевского и Федора Достоевского, помимо участия в обсуждении письма Белинского, обвинили в преступных замыслах против государственной власти. К делу в качестве доказательства вольнодумных мыслей отнесли опубликованный словарь иностранных слов.
Из 123 обвиняемых, привлечённых к следствию, 22 судили военным судом, 21 приговорили к смертной казни через расстрел. 22 декабря 1849 года всех приговоренных привезли на Семеновский плац.
Им прочли смертный приговор. На всех, кроме Пальма, надели предсмертные рубахи. Петрашевскому, Момбелли и Григорьеву завязали глаза и привязали их к столбам. Офицер скомандовал солдатам целиться. Григорьев, психика которого пострадала от долгого одиночного заключения, в эти минуты сошел с ума.
Но ударили отбой. Привязанным к столбу развязали глаза. Прочли настоящий приговор, по которому Петрашевскому назначили бессрочную каторгу, Достоевскому — каторгу на 4 года с отдачей потом в рядовые, Толю — 2 года каторги, Плещееву — отдача рядовым в оренбургские линейные батальоны.
После объявления приговора всех отправили обратно в крепость. Лишь Петрашевского тут же на плацу усадили в сани и с фельдъегерем выслали прямо в Сибирь.
Эти события Достоевский опишет в письме из петропавловской крепости к брату Михаилу:
«Брат, любезный друг мой! всё решено! Я приговорен к 4-хлетним работам в крепости (кажется, Оренбургской) и потом в рядовые. Сегодня 22 декабря нас отвезли на Семеновский плац. Там всем нам прочли смертный приговор, дали приложиться к кресту, переломили над головою шпаги и устроили наш предсмертный туалет (белые рубахи). Затем троих поставили к столбу для исполнения казни. Я стоял шестым, вызывали по трое, следовательно, я был во второй очереди и жить мне оставалось не более минуты. Я вспомнил тебя, брат, всех твоих; в последнюю минуту ты, только один ты, был в уме моем, я тут только узнал, как люблю тебя, брат мой милый! Я успел тоже обнять Плещеева, Дурова, которые были возле, и проститься с ними. Наконец ударили отбой, привязанных к столбу привели назад, и нам прочли, что его императорское величество дарует нам жизнь. Затем последовали настоящие приговоры. Один Пальм прощен. Его тем же чином в армию.»
Позднее о том страшном моменте в «Дневнике писателя» Ф. М. Достоевский вспоминал:
«Мы, петрашевцы, стояли на эшафоте и выслушивали наш приговор без малейшего раскаяния. Без сомнения, я не могу свидетельствовать обо всех; но думаю, что не ошибусь, сказав, что тогда, в ту минуту, если не всякий, то, по крайней мере, чрезвычайное большинство из нас почло бы за бесчестье отречься от своих убеждений. <...> Приговор смертной казни расстреляньем, прочтенный нам всем предварительно, прочтен был вовсе не в шутку; почти все приговоренные были уверены, что он будет исполнен, и вынесли, по крайней мере, десять ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти».
Источники:
https://topspb.tv/news/2020/01/3/kazn-bez-rasstrela-170-let-nazad-pomilovali-petrashevcev/
https://spb.aif.ru/politic/action/pytka_smertyu_kak_inscenirovali_publichnuyu_kazn_petrashevcev
