В 1905 году Алан Милн выпустил дебютный роман «Любовники в Лондоне», который не отличался замысловатым сюжетом и глубокой проблематикой. В центре повествования — молодой британец Тедди и его знакомая Амелия. На фоне Лондона 1920-х годов они влюбляются, ссорятся, мечтают о счастливом будущем.

Критики восприняли книгу прохладно, впрочем, поощряя за острые и злободневные статьи в «Punch». Это заставило Милна ненадолго оставить «большую» литературу и сосредоточиться на том, что у него получалось — рассказах и пьесах. Но Первая мировая война заставила драматурга отложить перо. 

1 февраля 1915 года Алана призвали лейтенантом в Королевский йоркширский полк. Спустя год, 7 июля, ранен в битве при Сомме и отправлен домой на лечение. Травма не позволила вернуться на передовую фронта, и его завербовали в военную разведку писать пропагандистские листовки для MI7. 14 февраля 1919 года Милна уволили, а спустя год, когда появилась возможность восстановиться, он отказался от дальнейшей карьеры военного. События Первой мировой войны нашли отражение в рассказах «Мир с честью» (1934) и «Война с честью» (1940).

В том же 1917 году вышел второй роман «Когда-то, давным-давно...», который начинался словами: «Это странная книга». Произведение — типичная сказка, рассказывающая о войне между царствами Еуралия и Бародия. Но оказывается, что эта сказка вовсе не для детей.

Милн создал персонажей, на которых малыши не захотят быть похожими. Принцесса способна сама выбраться из башни, не дожидаясь спасения, принц, хоть и красивый, но тщеславный и напыщенный, а злодей не такой уж и плохой. Интересен факт, что прототипом графини Белване — гордой и надменной, склонной к мелодраматичному, эмоциональному поведению, выступила жена Милна – Дороти де Селинкурт.

В 1922 году Милн прославился детективным романом «Тайна Красного дома», написанного в лучших традициях Артура Конана Дойля и Эдгара Аллана По. В центре сюжета — убийство, совершенное при странных обстоятельствах. Американский критик и журналист Александр Вулкотт назвал роман «одной из лучших историй всех времен». Произведение оказалось так популярно, что переиздавалось в Великобритании 22 раза.

В 1926-м свет увидела наиболее известная книга Алана Милна «Винни-Пух». Историю о плюшевом медвежонке автор написал для сына Кристофера Робина, который в 4 года увидел в зоопарке канадскую медведицу по кличке Винни (Виннипег). Любимую плюшевую игрушку переименовали из «медведя Эдварда» (Teddy Bear)  в Винни-Пуха — Кристофер считал, что шерсть Винни на ощупь как лебяжий пух. 

Остальные персонажи — Пятачок, Иа, Кенга и сын Ру, Тигра – также были срисованы с любимых игрушек Кристофера. В настоящий момент они хранятся в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Ежегодно на них приходят посмотреть в среднем 750 тыс. человек.

Успех сказки про медвежонка сначала радовал Алана Милна, а затем злил — отныне его воспринимали не как автора серьезных романов, а как «отца» Винни-Пуха. Критики намеренно давали негативные рецензии на романы, которые вышли после сказки — «Двое», «Очень недолгая сенсация», «Хлои Марр», только бы прочесть еще строчку о Кристофере Робине и медведе.

Источник:  https://24smi.org/celebrity/29906-alan-miln.html

И несколько стихов А.А.Милна для детей:

Мы с Пухом

Приходят папины друзья, и все им надо знать— 
И сколько будет пятьдесят, деленное на пять, 
И кто открыл Америку, когда и для чего, 
Как звали лорда Байрона и бабушку его...
Мы с Пухом шепчемся в углу, мы с ним найдем ответ: 
Пух говорит: «Наверно, СТО! А может быть, и нет». 
И если это так и есть — нам дарят шоколад, 
А если Пух не угадал, то я не виноват.

Воспаление хитрости 

У Кристофер-Робина —
Хрипы
И всхлипы!
Его уложили
В кровать,
И в рот заглянули,
И дали пилюли,
И не разрешили
Вставать.
И все ужаснулись:
Из хрипов
И всхлипов
Не вышли бы свинка
И корь!
От всхлипа и хрипа
Недолго до гриппа,
А это —
Опасная хворь!
И Доктор по хрипам,
И Доктор по всхлипам,
И много других
Докторов,
И сам знаменитый
Профессор по гриппам
К нему
Прибежали
На зов,
И, встав у постели,
Узнать захотели,
Как именно
Все началось,
И много ли на ночь
Он съел карамели,
И как ему ночью спалось.

И Доктор по хрипам
Сказал, что при хрипах
Больного
Нельзя охлаждать,
А Доктор по всхлипам —
Что надо при всхлипах
Больному
Во всем угождать...
Но ясно любому,
Что, если больному
Все-все, что захочет,
Дадут —
Не будет ни хвори,
Ни свинки,
Ни кори
И хрипы
И всхлипы
Пройдут.
А Кристофер-Робин,
 Проснувшись здоровым
На следующий день
Поутру,
Сказал:
 «Похворали!
Теперь не пора ли
Другую придумать
Игру?»

Король Джон и Дед Мороз

У короля был скверный нрав: 
Он жульничал в лото, — 
За это не водился с ним 
Никто, никто, никто. 
Прохожие при встрече с ним 
Не кланялись в ответ: 
Стояли, не меняя поз, 
Шагали, вверх задравши нос. 
Король, обиженный до слез, 
Смотрел им молча вслед.

У короля был скверный нрав, 
И, не делясь ни с кем, 
Он в одиночестве пил чай 
И ел клубничный джем. 
А накануне Рождества 
Он письма получал: 
Ему желали долгих дней, 
Сластей, гостинцев и гостей, 
Но эти письма от друзей 
Он сам себе писал.

У короля был скверный нрав, 
И всем понятно, что 
Ему подарков не дарил 
Никто, никто, никто. 
Но накануне Рождества, 
Когда хрустел снежок 
И музыканты пели так, 
Что богател любой бедняк, 
Король взбирался на чердак 
И вешал свой чулок.

У короля был скверный нрав,
И ясно, почему
Однажды длинное письмо
Пришлось писать ему.
Письмо он мелом написал
На крыше с двух сторон:
«Всем, всем — от лордов до крестьян, —
Всем Дед Морозам разных стран!»
И подписал не «Рекс Джоан»,
А очень скромно: «Джон».
«Хотел бы я печенья 
И леденцов на мяте, 
И плитка шоколада 
Была бы тоже кстати. 
Хотел бы я бананов, 
Хотел халвы чуть-чуть, 
Хотел бы нож карманный, 
Чтоб резал что-нибудь. 
И непременно, Дед Мороз, 
В чулок сегодня спрячь 
Такой большой и круглый 
Футбольный красный мяч!»

У короля был скверный нрав,
Король ушел к себе,
Он с крыши в комнату свою
Спустился по трубе.
Но он всю ночь не мог уснуть,
Он повторял в тоске:
«Конечно, Дед Мороз придет...»
Он утирал холодный пот, —
«Конечно, в этот Новый год
Я мяч найду в чулке!

Печенья мне не надо,
Не надо леденцов,
Без плитки шоколада
Я жил, в конце концов,
Не надо мне бананов,
Халвы я не хочу,
Свой старый нож карманный
Я завтра наточу.
Но милый, милый Дед Мороз,
В чулок сегодня спрячь
Такой большой и круглый
Футбольный красный мяч!»

У короля был скверный нрав: 
Он утром встал чуть свет, 
Он взял чулок и увидал, 
Что в нем подарка нет. 
А в этот час во всех домах 
У подданных его 
Мячи катились на паркет,
Слипались губы от конфет... 
Король вздохнул: 
«Конечно, нет 
Мне снова ничего!

Да, я просил печенья 
И леденцов на мяте, 
Да, плитка шоколада 
Была бы тоже кстати.
 Да, я просил бананов, 
Просил халвы чуть-чуть, 
Просил я нож карманный, 
Чтоб резал что-нибудь... 
Пусть это все, пусть это все 
Просил я сгоряча, 
Но почему мне Дед Мороз 
Не подарил мяча?»

Король склонился у окна
Под грузом неудач:
Внизу на праздничном снегу
Гоняли дети мяч.
И стало грустно королю, —
Хоть отвернись и плачь!
Как вдруг минуты через две,
Огрев его по голове,
По комнате, как по траве,
Запрыгал красный мяч!!

Большой! Футбольный! Красный! Мяч! —
Ура! Ура! Ура!
Огромное спасибо всем детям со двора!
Пусть мамы купят им конфет
И поведут в кино
За то, что бросили они
Футбольный мяч в окно.