На Кладбищенской улице вечерами ребята в пятнашки, в лапту играют, отпустили бы Лиду с ними играть, но хватит одного раза. Пришла как-то Лида вечером и за ужином прочитала стихотворение «Ухарь-купец, удалой молодец...» - и дальше, без купюр.
Чуть всех улар не хватил, в нашем ломе слово «черт» никогда не произносили, a тут такое… Вся семья не знала, как мне слова из этого стихотворении объяснить. «Это от простонародья, у них такие слова запросто говорят» – сказала бабушка, и больше меня на улицу не пустили. Разрешили дружить с леусовскими ребятишками, а они нача ли в войну играть. Володька Леус так размахался какой-то железякой, будто мечом, что мне чуть глаз не вышиб, думали – кривой останусь, но Бог миловал, обошлось. Только наши зарок дали: не играть и с этими ребятами, они-де удержу не знают, растут без острастки.
Как-то в праздник пришел к нам священник Входо-Иерусалимской церкви Амвросов. Он с крестом квартиры обходил. С ним был сын, чуть постарше меня, отцу тропари подпевал. Батюшка выслушал жалобы бабушки на меня и сказал, что негоже меня взаперти держать, человек должен общаться с другими людьми, иначе ему будет трудно с ними ладить. Посоветовал отвести к скаутам, куда ходит его сын Степан. Там изучают природу, животных, ходят в походы, добро совершают, людям помогают, все верующие, богобоязненные. Эго бабушке понравилось.
Назавтра младший Амвросов и Кока повели меня к скаутам. Встретили нас приветливо. Ребята играли в игру «Сбей чурбан». Они тут же затащили меня в круг. Потом вожатая отряда, Лёля Власова, рассказала Коке, что сюда ходят хорошие дети, среди них дочка генерала Краморенко. Я сказала, что с Верой Краморенко учусь в гимназии в одном классе. Затем мне объяснили, что если увижу на улице мальчика или девочку в скаутской форме то должна буду поднять руку в приветствии и сказать «Будь готов, брат (или сестра)!», а они мне ответят «Всегда готов, сестра!»
Я очень обрадовалась ведь так хотелось, чтобы у меня были хоти бы один брат или сестра, а теперь во всем городе будут братья и сестры. Лёля Власова добавила: «Не только в городе, но и во всем мире. Скауты во всем мире – братья и сёстры». Как здророво!
Придя домой, я, перебивая Коку, рассказала все, что узнала о скаутах. Попросила, чтобы она, не мешкал, сшила мне скаутскую форму. Сшили юбку до колен цвета хаки, такую же рубашку с нагрудными карманами и пилотку. Младший Амвросов дал мне отлитые из свица значки в виде английской лилии, чтобы я пришила их на рубашку и пилотку.
Надев форму, побежала показаться в ней дедушке и Францу и доложить, что их мечта о всеобщем братстве сбывается, что организация, в которой я состою, называется «герлскауты», а у мальчиков – «бойскауты», что слово это английское и переводится как «разведчик», что у нас ещё будут галстуки-косынки по цвету отряда, какой будет мой отряд, я ещё не знаю.
Назавтра меня записали в звено «Горностай». Когда я уже стала вожатой, звено стало называться «Волки». Мне понравилось, что волки живут семьями, в которых не только есть отцы, матери и их дети, но ещё дяди и тёти. В звено входило десять человек, а отряд состоял из сорока скаутов. Вскоре я уже шагала вместе со всеми вслед за белым атласным знаменем с вышитой серебром английской лилией. Впереди несли посох с треугольным флажком жёлтого цвета – символом нашего отряда. Барабанщик выбивал дробь: «Старо-барабанщик, старо-барабанщик». Мы пели наш гимн «Будь готов» и песню:
Дружно, сёстры, тесным строем
В гущу жизни мы войдем.
Новый мир себе построим,
Счастье сами мы найдем.
Если радость иль участье
Не найдешь в семье родной,
Кликни клич, и в миг несчастья
Мы разделим грусть с тобой.
Мы любили петь знаменитую «Картошку», частушки, особенно о нашем кумире, спортсмене-легкоатлете, первом в городе прыгуне с шестом, «скаут-мастере» –начальнике скаутской дружины Левушке Каплане. У нас были замечательные скаут-мастера, заводилы, организаторы незабываемых походов Исайчик Шапиро, Середкин, Светлицкий. Юра Попов. У меня появились друзья – две сестры Ермаковы, будущие артистки ТРАМа. а затем ТЮЗа; Вика Вишневская (её папа был знаменитым в Иркутске настройщиком роялей); Миша Калашников, ставший корреспондентом ТАСС; Федя Михеев, впоследствии адмирал Балтийского флота.
Ходили в походы. У каждого из нас был посох, он необходим чтобы перепрыгивать через рвы, посохи использовали в случае необходимости как основу для носилок. Любимые места наших походов – местность «Два ключа» около Дачи Лунного короля, устье реки Каи. Чертово озеро, все заросшее камышом и белыми кувшинками. Лагеря скаутов находились у деревень Михалево и Кузьмиха. Но меня с «ночевой» никуда не пускали, я ходила только в дневные походы. Все равно это было счастьем в моей затворнической жизни!
На сборах и в походах мы играли в игры, которые учили нас ориентироваться на местности: «Ищу знамя», «По следу лисицы». Эти игры развивали у нас память, наблюдательность. Были игры, развивающие силу и ловкость: перетягивание каната и перетягивание за руки; «петушиный бой», когда мы прыгали на одной ноге, пытаясь сбить противника. На сборах рассказывали друг другу интересные истории о жизни и повадках животных, о растениях вокруг нас.
Жили под девизом «Ни дня без добрых дел». Добрые дела записывали в дневник и раз в неделю отчитывались о них на сборе звена. Мы буквально выискивали добрые дела: кому-то поднести сумку, кого-то перевести через дорогу, кому-то подарить сделанную тобой игрушку, накормить голодного, организовать игру с ребятами на улице, у кого-то подомовничать.
Когда началась Первая мировая война, мы стали делать корпии, ходили со взрослыми скаутами в дни Белого цветка (дни помощи больным туберкулезом) собирать деньги у прохожих на улицах. Тому, кто опускал деньги в кружку, мы прикалывали цветок ромашки, а в День незабудки (день помощи беженцам войны и раненым солдатам) дарили эти цветы.
Началась революция. Но на сборах мы по-прежнему говорили о добрых делах, вели беседы о природе. Никаких разговорах о «красных» и «белых»! Если в гимназии бушевали политические страсти, то в Иркутской скаутской организации этого не было. Надо отдать должное мудрости наших скаут-мастеров Косте Жилину, Левушке Каплану, Исайчику Шапиро: они не втягивали нас в политику чего нельзя было сказать об омских скаутах, которые поддержали колчаковцев.
В солнечный осенний лень 1922 года на сбор дружины я штаб-квартиру неожиданно пришли все скаут-мастера и сказали, что есть решение партии распустить, скаутскую организацию и создать организацию пионеров. В этой организации все будет так же, как у нас, изменится лишь цвет галстуков, флажков на отрядных посохах и знамени, – они станут красными. Английскую лилию сменит значок в виде костра. Сохранится приветствие поднятой рукой, но говорить мы будем: «Будь готов, товарищ!» Несмотря на это, мы все равно будем братьями и сёстрами ребят всего мира. И гимн наш останется тем же, лишь немного изменятся слова, сохранятся звенья, отряды, дружины. Скаут-мастера теперь комсомольцы Есть одно «но»: пионеры не должны верить, в Бога. Тут многие откзались вступить в пионеры из-за верующих родителей. Отказались Лёля Власова, Федя Михеев, сёстры Ермаковы, Вика Вишневская. Отказалась и я.
Последний раз мы спели наш гимн, поцеловали знамя дружины. Потом состоялся последний скаутский парад на Тихвинской площади. Мы написали письмо в ЦК комсомола с просьбой сохранить скаутские организации, но ответа так и не дождались. Тогда стали подпольно собираться на квартирах своих вожатых. Наш отряд «Сокол» собирался во дворе дома Лёли Власовой на 1-й Иерусалимской улице. С завистью смотрели мы, как наши бывшие товарищи с песнями «Взвейтесь кострами» или «Смело, товарищи, в ногу» под барабанный бой шагали по улицам города.
Подпольные сборы вскоре нам надоели, и втайне от родителей мы вступили в пионерскую организацию Знаменского предместья (теперь предместье Марата). Мне долго удалось скрывать этот факт от домашних, те по-прежнему считали, что я хожу к скаутам. Но в 1924 году бабушка всё узнала.
На соревнованиях по стрельбе из винтовки я заняла первое место. Меня сняли в кинохронике, фотографию с подписью «Комсомолка Лидия Тамм пулей пробивает двугривенный» опубликовали в газете. С бабушкой случился сердечный приступ, тётя Саша пила валерьянку. Молчали только Кока и дедушка, они давно уже всё знали. Бабушка собралась уходить в монастырь. Спасибо соседке Юлии Даниловне Леус, которая уговорила бабушку, сказав, что время теперь другое, что ей, наоборот, нужно радоваться, раз её внучку показали в кино и в газете портрет напечатали. Что такой чести никто из наших соседей, ни Кузнецовы, ни Ворзаковы, не удостоились. Тщеславная бабушка успокоилась, в монастырь не пошла, а я стала открыто посещать пионерскую и комсомольскую организации.
Тамм Л.И. Записки иркутянки. Иркутск: Оттиск, 2007.
